Изгой-7: Кровь и Пламя - Страница 78

- Ага, она самая. И несколько пауков поменьше.

- Несколько это сколько? Мы тут не зерна пшеницы считаем.

- Простите, господин. Четыре паука.

- Мы пойдем за ними – велел я, вглядываясь в бегущую промеж огромных сосен широкую песчаную дорогу – Литас, это ведь с той стороны что-то тащили, да? Я правильно прочел следы?

- С той стороны. Камни. Большие-большие камни, господин. Лошадьми и быками особой тягловой породы. А вон те излохмаченные бревна это…

- Катки – ответил я за него – Их подкладывали под камни.

- Кругляки – подтвердил Рикар – Они самые.

- Это что же за тяжесть была у камней, раз их не могли поднять и уложить на грузовые телеги? Что за размеры у камней?

- Оченно большие! – подкатился ко мне Тикса, поднося на ладони серую крупную крошку, собранную им непонятно где – Гранит! У дороги нашел! Много! Когда тащат и трут – камень крошится, падает на землю.

- Ясно – кивнул я – Гранит. Мы живем в доме из такого камня. Очень и очень прочный, плотный и тяжелый камень. Вулканического происхождения…

- А? – крякнул Рикар.

- О-о-о – уважительно протянул Тикса.

- Он очень прочный – повторил я.

- Оченно! И тяжелый! Я думать камни были большой как людской дом в один этаж!

- Камень размером с избу? – с крайним недоверием переспросил здоровяк – Да ну! Какие лошади такое упрут? И сколько их в упряжке? Сорок? Больше? Хотя… коли магией помочь… да и то едва-едва двигаться будут…

- Как говорили древние: лучше круглое катить, чем плоское тащить. Так или так, но мы все равно скоро узнаем – обнадежил я спутников – В путь!

Небольшому отряду недолго собираться. Мы и так были готовы, так что после моего приказа не было ни суеты, ни подготовки – все просто двинулись в путь. Я шагал впереди, все так же поглядывая по сторонам – используя все свои возможности, как магические, так и… так и способности некроманта – чего тут скрывать. Явно не от Создателя подарок «прислан» мне, не благодаря светлому провидению могу я с такой легкостью видеть пульсирование жизни окружающих меня существ.

- Лучше круглое катить… - запыхтел один из молодых воинов, высунув язык и что-то тщательно выводя самым настоящим пером на большом листе серой бумаги уложенной поверх лошадиного крупа. Учитывая что он и сам сидел в письме, удерживая в левой руке небольшой горшочек, то получалось у него плоховато.

- Пишем что-то? – с крайним интересом осведомился я, успев развернуться и вернуться к «писцу младому».

- Ох! Господин! – горшочек выскользнул из пальцев и полетел к земле. Я успел мягко подхватить его, резко сжал пальцы и мысленно выругал сам себя – слишком сильно сжал. Но хрупкая глина легко выдержала хватку железной перчатки. Взглянув на «улов», я убедился, что это крохотный горшочек неплохой лепки, с узким горлышком, с висящей на веревочке деревянной пробкой. Внутри плескалась темная жидкость. Чернила. Или их заменитель из сажи и прочего. Так… не понял…

- Что пишем, спрашиваю? – уже куда настойчивее нажал я.

- Тебя спрашивают, писец недоделанный! – зарычал злобно Рикар, на дух не переносящий когда кто-то задерживался с ответом на мой вопрос – Чего рот открыть боишься? Склирса вонючего проглотил?

- Г-госпожа велела… - пунцово красный воин сполз с седла и отвесил мне поклон – Не серчайте, господин. Госпожа Алларисса. Записывай говорит за господином все его словечки невиданные и неслыханные. Пиши, что случилось за день минувший. Для хистории! Только это! Она же книгу большую пишет – госпожа Алларисса-то! Там уся жизнь наша тутошняя!

- Для хистории? – хмыкнул я, возвращая горшочек – Ну-ну. Пиши. А потом не забудь и мне дать почитать.

- Слушаюсь!

Я пошагал к голове отряда, а за моей спиной рыкающий от злобной радости Рикар зажал нос воину промеж своих толстых сильных пальцев и бешено затряс:

- За господином подглядываешь? Шибко умный стал раз грамоте научился? И сколько раз господин Корис вчерась к примеру по нужде отлучился? А сколько кусков оленины съесть изволил? А понравилось ли? А не пересоленное ли мясо было? А не пережаренное ли? М? Чего пыхтишь, соглядай юбочный?

- Я не убофный – простонал невнятно несчастный отрок, не в силах удержать катящиеся из глаз слезы боли – Для хыстори-и-и-и…

Остальные сдержано ухмылялись, прикрывали рты руками. Не сдерживался лишь гном Тикса – тот радостно хохотал и приплясывал вокруг огромного Рикара, путая языки из-за попытки спешно объяснить, в какую именно сторону следует прокрутить нос несчастного «лазутчика», дабы тот испытал наибольшие мучения.

Я не стал вмешиваться. Я оставался при мнении, что иногда надо выпускать пар и разбавлять горькое сладким. Смех и веселье лечат душевные раны. Видит Создатель – мы насмотрелись много по пути сюда и нашим душам не помешает немного бальзама – пусть и грубоватого, но веселого….

Мы прошли еще шесть лиг. По ровной песчаной дороге, преимущественно тянущейся прямо как стрела и лишь изредка немного отклоняющейся в сторону. И ни одного крутого поворота! – ни одного! Мы прошли прямо сквозь разрезанный на две части высокий земляной холм – такое впечатление, что большим кухонным ножом из него вырезали сердцевину – как ее вырезают у яблока. Про снесенные и разбросанные остатки более мелких холмов можно и не говорить. Особенно меня впечатлил древний пень какого-то огромнейшего дерева, вырванный из земли и отброшенный в сторону – весь наш отряд мог бы пообедать прямо на вершине пня и не испытать особого стеснения. Настоящий лесной великан. В сторону тянулась огромнейшая просека, выбитая в более молодых и тонких деревьях падением гиганта. Его «тело» и поныне покоилось там же, давно уж прогнив и почернев, провалившись во многих местах. На месте былых сучьев и ветвей зияли истекающие влагой черные дыры, гигант и по сей день оплакивал свою участь.